Неточные совпадения
«Разве я не знаю, что звезды не ходят? — спросил он себя, глядя на изменившую уже свое положение к высшей ветке березы яркую
планету. — Но я, глядя на движение звезд, не могу представить себе вращения
земли, и я прав, говоря, что звезды ходят».
И если вспомнить, что все это совершается на маленькой
планете, затерянной в безграничии вселенной, среди тысяч грандиозных созвездий, среди миллионов
планет, в сравнении с которыми
земля, быть может, единственная пылинка, где родился и живет человек, существо, которому отведено только пять-шесть десятков лет жизни…
Для образованного человека это явление сложное: осколок астероида, случайно вошедший в сферу земного притяжения, раскалившийся от трения о воздух, горящий за счет кислорода воздуха, метеорное железо, космическая пыль… Падение их на
Землю в течение многих веков должно влиять на объем, вес и плотность ее, а всякое малейшее изменение в этом направлении влечет изменение в движении ее и рефлектирует на движении других
планет и т.д.
Венеры эти, Марсы, Юпитеры, понимаешь, звезды,
планеты… все миры, больше нашей
земли…
Нестерпимо-сладкие губы (я полагаю — это был вкус «ликера») — и в меня влит глоток жгучего яда — и еще — и еще… Я отстегнулся от
земли и самостоятельной
планетой, неистово вращаясь, понесся вниз, вниз — по какой-то невычисленной орбите…
А там, за стеною, буря, там — тучи все чугуннее: пусть! В голове — тесно, буйные — через край — слова, и я вслух вместе с солнцем лечу куда-то… нет, теперь мы уже знаем куда — и за мною
планеты —
планеты, брызжущие пламенем и населенные огненными, поющими цветами, — и
планеты немые, синие, где разумные камни объединены в организованные общества, —
планеты, достигшие, как наша
земля, вершины абсолютного, стопроцентного счастья…
Серебряков(Телегину). С нездоровьем еще можно мириться, куда ни шло, но чего я не могу переварить, так это строя деревенской жизни. У меня такое чувство, как будто я с
земли свалился на какую-то чужую
планету. Садитесь, господа, прошу вас. Соня!
Соленый. Первый раз я говорю о любви к вам, и точно я не на
земле, а на другой
планете. (Трет себе лоб.) Ну, да все равно. Насильно мил не будешь, конечно… Но счастливых соперников у меня не должно быть… Не должно… Клянусь вам всем святым, соперника я убью… О чудная!
И человек тогда душою вольной
Равно любил бы весь широкий мир,
Отечеством бы звал не только
землю,
Он звал бы им и звезды и
планеты!
Изливал он елей и возжигал курение Изиде и Озири-су египетским, брату и сестре, соединившимся браком еще во чреве матери своей и зачавшим там бога Гора, и Деркето, рыбообразной богине тирской, и Анубису с собачьей головой, богу бальзамирования, и вавилонскому Оанну, и Дагону филистимскому, и Арденаго ассирийскому, и Утсабу, идолу ниневийскому, и мрачной Кибелле, и Бэл-Меродоху, покровителю Вавилона — богу
планеты Юпитер, и халдейскому Ору — богу вечного огня, и таинственной Омороге — праматери богов, которую Бэл рассек на две части, создав из них небо и
землю, а из головы — людей; и поклонялся царь еще богине Атанаис, в честь которой девушки Финикии, Лидии, Армении и Персии отдавали прохожим свое тело, как священную жертву, на пороге храмов.
Право, выходило так, точно все мы живем не на
земле, а на Марсе ли на Венере, или на другой какой-нибудь
планете, куда видимые земные дела достигают через огромные промежутки времени в целые недели, месяцы и годы.
И всё исчезнет. Верить я готов,
Что наш безлучный мир — лишь прах могильный
Другого, — горсть
земли, в борьбе веков
Случайно уцелевшая и сильно
Заброшенная в вечный круг миров.
Светилы ей двоюродные братья,
Хоть носят шлейфы огненного платья,
И по сродству имеют в добрый час
Влиянье благотворное на нас…
А дай сойтись, так заварится каша, —
В кулачки, и… прощай
планета наша.
Например, мне вдруг представилось одно странное соображение, что если б я жил прежде на луне или на Марсе, и сделал бы там какой-нибудь самый срамный и бесчестный поступок, какой только можно себе представить, и был там за него поруган и обесчещен так, как только можно ощутить и представить лишь разве иногда во сне, в кошмаре, и если б, очутившись потом на
земле, я продолжал бы сохранять сознание о том, что сделал на другой
планете, и, кроме того, знал бы, что уже туда ни за что и никогда не возвращусь, то, смотря с
земли на луну, — было бы мне всё равно или нет?
Но и тогда,
Когда на всей
планетеПройдёт вражда племён,
Исчезнет ложь и грусть, —
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть
землиС названьем кратким «Русь».
Но доходить в ней до того, чтоб изучать различные орбиты, описываемые небесными телами, высчитывать величину
планет и звезд, их отдаленность от
земли, их движения и изменения, — это он крайне осуждал, потому что не видел в таких занятиях никакой пользы.
Мы занимаем остров, на котором живем трудами рук своих. Разбитый в кораблекрушении моряк выброшен на наш берег. Имеет ли он такое же, как и мы, естественное право на том же основании, как и мы, занимать частицу
земли для того, чтобы кормиться на ней своим трудом? Казалось бы, право это несомненно. А между тем сколько людей рождается на нашей
планете —
земле, которым живущие на ней люди отказывают в этом праве.
На алтарь бога насилия столько уже принесено жертв, что этих жертв хватило бы на заселение двадцати
планет таких, как
земля, а достигнута ли хотя бы малейшая часть цели?
Окончив с
землей, он пустился путешествовать по мирам и носил за собою слушателей, соображал, где какая организация должна быть пригодною для воплощенного там духа, хвалил жизнь на Юпитере, мечтал, как он будет переселяться на
планеты, и представлял это для человека таким высоким блаженством, что Синтянина невольно воскликнула...
Серебряков. С нездоровьем еще можно мириться, куда ни шло, но чего я не могу переваривать, так это своего теперешнего настроения. У меня такое чувство, как будто я уже умер или с
земли свалился на какую-то чужую
планету.
Правда, что все это было в старину, когда и камни в недрах
земли, и
планеты в выси небесной — все были озабочены судьбой человека, а не нынче, когда и в небесах горе, и под
землею — все охладело к судьбе сынов человеческих и несть им оттуда ни гласа, ни послушания.
Но мало было для нее, что она увековечила мысль, освободила ее от кабалы давности, от власти папизма, дала человеку на морях неусыпного вожатого и свела для него громовержца на
землю; мало, что подарила человечеству новый мир на его родной
планете; нет, эта всепожирающая пытливость ума захотела еще завоевать небо и похитить у него тайны, никому и никогда не доступные.
Земля — одна из
планет, место ее очень скромное.
Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения
планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности
земли.
Как для астрономии трудность признания движения
земли состояла в том, чтобы отказаться от непосредственного чувства неподвижности
земли и такого же чувства движения
планет, так и для истории трудность признания подчиненности личности законам пространства, времени и причин состоит в том, чтобы отказаться от непосредственного чувства независимости своей личности.
Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что
земля стоит твердо и
планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают на чем держится
земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее и других
планет.
Солнце светит не для одной горы, не для одного острова, не для одного моря и даже не для одной
земли, а для многих таких же
планет, как и
земля.